Казаки XV-XVI веков. Миф и реальность
Казаки – термин с многими значениями
Термин «казаки» в 15-16 вв. был многогранен. У поляков, русских, татар это могло означать «добровольцы, идущие в набег»; причем это могла быть как сформировавшаяся социальная группа, так и просто временно объединившихся для набега представители разных социальных корпораций.
Показательны списки «шкод» на русско-литовской границе 1520-х гг. Там постоянно говорится о нападениях с одной стороны смоленских, а с другой – полоцких казаков, хотя ни Смоленске, ни в Полоцке никаких казаков не был. Это обычно были дети боярские или шляхтичи, разбойничающие на сопредельной территории.
В Московской летописи, современной событиям, говорится, что весной 1468 г. государь послал в речной рейд «многых детей боарскых, двор свои, послал на Каму воевати места Казаньские, с Москвы к Галичу Руна с казаки». Т. е. московские дворовые дети боярские тут названы казаками, хотя в составе двора казаков так никогда и не появилось.
В северорусских землях (будущих «поморских городах») к середине 16 в. под казаками однозначно понимали социальный слой вольнонаемных работников. В ряде регионов казаки образовали военную страту. В первую очередь это произошло в татарской среде (низшая воинская страта после улан и князей).
«Московские» казаки
В Русском государстве казаки как воинская страта упоминается с конца 15 в., и это были татарские казаки.
До конца 1540-х гг., когда речь шла о набегах казаков на ногайские или ордынские улусы или о дальней разведке в Степи, подразумевались «мещерские казаки» (хотя этнически это могли быть не только татары).
Если обратиться к известной грамоте 1502 г. к рязанской княгине (преподносимое как первое документальное упоминание рязанских казаков): "отпустил есми отселе судном посла турецкого Алакозя; и здесь ми бил челом, чтобы мне ему ослободити на Рязани наняти казаков рязанских десять человек, которые бы на Дону знали. И ты бы у Олакозя десяти человеком ослободила нанятись казаком, а не лутчим людем, а лутчих бы еси людей и середних и черных торговых на Дон не отпущала ни одного человека, того деля: зенеж твоим людем служилым, бояром и детем боярским и селским людем служилым, быти им всем на моей службе. А тем торговым людем, лутчим и середним и черным, быти им у тобя в городе. А заказала бы еси своим людем лутчим и середним и молодым накрепко, чтобы ныне на Дон не ходили; а ослушаетца, а пойдет кто без твоего ведома, и ты бы тех людей велела ворочати да их бы еси велела казнити".
Здесь казаки не социальная группа, а исполнители определенной работы (проводники по Дону), на которую могли наняться представители самых разных социальных групп – в данном случае эта возможность ограничивалась специальным указом. Запрет на хождение на Дон (не в вольные общины, как часто принято толковать сообщение, а вообще в «командировки») был связан с войной с Большой ордой, когда рязанским войска было приказано выдвигаться в Поле (в грамоте достаточно прямо указано – служилые люди выходили в поход, а тяглое население должно было быть готово к обороне городов).
Следующий наказ на Рязань известен от 1514 г. "А князю Федору Пронскому говорити, чтоб князь Федор часа того пошел против посла туретцкого со всеми Рязанци з дворовыми и з городовыми, которые служат великому князю. Да и великой княгине говорити ему, чтобы великая княгиня своих бояр и детей боярских часа того со князем с Федором послала… и как князь Федор приедет к Усману да видитца со князем с Камалом, и будут те люди ещо у Камала не бывали, и князь бы Федор послал противу их Воронежем детей боярских молодых и казаков человек с пятнадцать".
Т. е. казаки тут обособлены от детей боярских. В наказах 1515 г. в составе охраны послов четко различаются казаки (рязанские), дети боярские и пищальники.
В 1517 г. в грамоте к северскому князю Василию Шемячичу говорится посольстве в Крым: "да послал бы еси их на поле проводити севрюков своих, доколе пригоже, не малых людей, а нечто будут на поле снеги великие, и ты б послал из Путивля своих казаков людей многих".
Т. о. можно говорить, что в первые годы правления Василия III сформировались рязанские и путивльские (северские) казаки – собственно только они (и татарские казаки) известны в России до середины 16 в. Видимо, они сформировались из военизированных приграничных жителей, не вошедших в состав детей боярских.
В Продолжении Хронографа под 1548 августа в 8 день: "путивльские казаки, Михалко Черкасенин да Истомка Извольской Тулянин с товарищи, на Дону на Великом Перевозе побили крымского князя Аманака да черкаского казака Елбулзлука и азовских людей многих побили и семь пушок у них отняли, и к царю и великому князю привезли. А приходил к ним Елбулзлук с нарядом на Дон острогу имати".
Судя по отправке трофеев к царю, действовали эти путивльские казаки под патронажем государства (да и сам факт попадания этого сообщения в летопись). С этого времени и можно говорить, что русские казаки стали обосновываться на Дону.
В 1549 г. казаки уже взяли Астрахань (судя по тому, что это через три года это было отмечено в дипломатической переписке с Литвой, действовали казаки также под покровительством государства).
Об активности русских казаков в Поле и построение им городков на Дону и Волге в те годы говорят ногайские посольские книги 1549-51 гг.
Активное привлечение на государеву службу «польских казаков» (казаки, обосновавшиеся в Диком Поле) во время Астраханских и Крымских походов 1554-60 гг. собственно и привело к образованию русских вольных казаков на Дону и Волге – там где до этого доминировали казаки татарские.
В 1570-х гг. годах на государеву службу на Берег или в Ливонию могли нанять в Поле до 3 тыс. донских казаков.
Первое упоминание нетатарских казаков в составе русской армии, ведущих масштабные боевые действия, относится к Казанскому походу 1551 г. Надо полагать, что именно тогда, произошла реформа (наряду с созданием стрелецкого войска и пеших людей боярских с пищалями) – обращение живших на украйнах казаков в служилое (а не нанимаемое периодически) сословие (те, кто не стали к 1570-м гг. служилыми, ушли в Поле).
Служилых казаков стали создавать не только в северских, украинных и рязанских городах, но и в новгородских и смоленских (в 1555 г. уже известны служилые казаки в Торопце).
Можно заметить, что украинные и рязанские города, где были известны служилые казаки, были основаны в 1530-60-х гг. (в самом Рязанском уезде служилых казаков не было, т. е. «рязанских казаков» использовали для формирования гарнизонов осваиваемых земель).
В 1552 г. под Казанью лишь часть казаков имели пищали, большей частью – луки и рогатины. Постепенно казаки все больше переходили на пищали - разрядная роспись 1572 г. показывает, что и служилые, и наёмные казаки поголовно вооружались ими.
Во время Казанских походов 1551-52 гг. казаки действовали рядом со стрельцами, «вятчанами», пешими людьми боярскими. В целом о русских (нетатарских) казаках 2-й пол. 16 в. достаточно сведений, чтобы видеть в них не конницу, а пехоту (судовую и конную). Это как раз можно объяснить тем, что происходили они из военизированного населения, не вошедшего в состав дворянских корпораций – т. е. были по социальному происхождению близки прочим «людям огненного боя».
Запорожцы
Наиболее глубокие мифы связаны с запорожцами – открой большую часть «казачьих справочников», и там можно увидеть список «запорожских гетманов и атаманов» и «походов запорожских флотилий» с конца 15 в.
Что же говорят источники тех времён?
Хан Менгли Гирей писал осенью 1493 г., что король «нашего брата Уздемиря царевичя к нам послал, Черказского городка князя Богдана вместе послал, твоего брата моего дела деля. Которой город на Днепре чинил есми, вземши и разорили на тритцать тысящь алтын денгами взяли, а в нем шестьдесять да четыре человеки взяли, а иных побили, а иных в полон свели».
Уздемирь (Уз-Тимур) – это ханский брат, который бежал в Литву. Обычно это сообщение представляют, как поход казачьей флотилии на Очаков во главе с «первым казачьим гетманом» Богданом Глинским. О татарском царевиче даже не вспоминают. Не ясно, участвовала ли в походе флотилия. Новопостроенную крепость с гарнизоном в 64 человека можно было взять изгоном отрядом в несколько или даже пару сотен всадников.
Поход 1493 г. считается «первым крупным походом запорожцев». Затем из крупных походов были: поход 1516 г. (на Аккерман и Очаков – под предводительством хмельницкого старосты Предслав Лянцкоронского), 1523 г. (на Ислам-Кермен – под предводительством черкасского старосты Евстафия Дашкевича), 1528 г. (на Очаков под предводительством Лянцкоронского, Дашкевича и старост винницкого и брацлавского), 1529 г. (под предводительством ротмистра Язловецкого из Подолии), 1540 г. (набег под Очаков польского ротмистра обороны поточной Бернарда Претвича), 1545 г. (нападение на Очаков во главе со старостой барским Бернардом Претвичем, старостой владимирским Федором Адреевичем Сангушком и черкасским старостой Андреем Глебовичем Пронским).
В названных походах, как видно, предводительствовали старосты (одновременно и магнаты, и чиновники), преимущественно из Подолии (западная Подолия с Каменцом, Баром, Хмельником принадлежала Польше, Восточная с Брацлавом, Винницей – Литве). Тем не менее эти старосты, зачастую поляки (неправославные), попали в «список атаманов и гетманов запорожских».
Можно встретить утверждение, что Дашкевич и гетман Острожский в 1524 г. совершили успешный поход на Очаков. Эти сведения имеют современный источник. В начале этого года из Стамбула через Аккерман и Перекоп возвращался государев посол Иван Семенов. Когда он ехал в Поле (вместе с султанским послом Искандером и татарским князем Булгаком), то он и получил эти сведения.
Апреля 5 на ареле сказывая Ивану Искиндерь: «Вечере, деи, приходили к нам два человека из Перекопи, а ходили, деи, нашею я; сакмою, а не видали, сказывают, никакова человека, а сказывают, что х крымскому Царю пришла весть после нас, что литовской король послал к Очакову Острожского с конною ратью, а Дашковича Днепром судовою ратью, а шел, деи, Дашкович к Днепру из Черкасов Конскою Водою. И крымской, деи, Царь ныне со всеми людьми стоит за Днепром на Конской Воде, по обе стороне, а дожидает Дашковича: как поворотит назад, и Царю его не проиустити. А орменя, деи, говорят меж собя: «Литовская, деи, сила Очаков розорила, а взяли, деи, его в два дни, да пошла, деи, литовская сила конная и судовая к Белу-Городу, а силы, деи, литовской конной и судовой 80000».
А Булгаков княжой человек говорил с русаки: «Дашкович, деи, пошел к Очакову Днепром, а с ним судовые рати сорок тысячь, а Острожской, деи, пошел берегом, а с ним конной сорок же тысячь, а розорив, деи, Очаков да быть, деи, сказывают, им в Перекопи, и только, деи, пойдут, и они, деи, все городки крымские поемлют, а Царь, деи, ныне в Перекопи, а князи и все люди выбил к Очакову к Днепру на берег».
Т. е. это были слухи, подогретые прошлогодним походом Дашкевича. Другие источники не подтверждают, что этот поход состоялся или даже готовился. Это сообщение имеет ту ценность, что показывает роль судовой рати в войсках Дашкевича (кстати, его люди казаками тут не названы).
Изначально происходили и самостоятельные нападения (грабёж купцов и пр.) небольших групп казаков с территории Киевщины и Подолии. К концу 1530-х гг. казачьи набеги стали обыденным явлением (прежде всего, угоняли скот из днепровских и днестровских степей). Однако и эти нападения происходили под фактическим патронажем пограничных старост.
Менее известны походы «казаков» на Северскую землю Русского государства.
Зимой 1515 г. масштабный поход предприняли соединённые войска крымского царевича и литовские войска киевского воеводы А. Немировича и старосты Дашкевича.
Дашкевич участвовал в Московском походе хана 1521 г. (его людей казаками тогда не называли). Были так же и мелкие нападения на Северскую землю (большей активностью тогда обладали нападения на Северщину с белорусских земель ВКЛ, совершаемые шляхетскими отрядами – те же «казаки», как и «казаки» с Подолии).
Опыт совместных нападений на Северскую землю войск с Киевщины и татарских войск был повторен как в 1563 г. (о чём было упомянуто выше), так и в 1579-81 гг.
Поход на Аккерман в 1516 г. можно сравнить с Молдавским походом 1574 г. Тогда также акцию совершили несколько сот конных шляхтичей из Подолии, Галиции и Волыни во главе с поляком. Существует миф о нападение на Аккерман «запорожских чаек» как в 1516, так и в 1574 гг. Однако в этих походах, и в прочих походах, «подольские казаки» (состоящие в основном из шляхтичей-волонтеров и их людей) действовали конными отрядами.
В Литве и Польше с середины 16 в. казаками уже называли и шляхетскую конницу «татарского строя» (их принято называть «панцирными казаками»). Участие подобной наемной польской кавалерии в 30летней войне привел к мифу о наемниках-запорожцах.
Первое упоминание днепровских казаков (1492 г.) говорит о захвате ими татарского корабля (из грамоты литовского князя крымскому хану: "також писал еси намъ въ ярлыку своемъ, ижбы наши люди кияне и черкасцы, пришедши Днепром, подъ Тягинею корабль твой розбили и чоловека одного иняли и много статковъ и денегъ побрали, а потомъ иного твоего чоловека иняли и колькось воловъ съ нимъ взяли, а после того подъ Тягинею черкасцы ж десять коней взяли, а тры чоловеки иняли и зъ собою повели. Ино намъ то несведемо, будетъ ли ся стало – ино ся то стало безъ нашое воли. Про то послали есмо до нашихъ врадниковъ украинныхъ, абы того обыскали межи козакы").
В 1503 г. крымский хан писал московскому князю о том, что московских послов, возвращающихся из Молдавии, сопровождала татарская охрана. "И на Непре в судех киевские и черкаские казаки, приехав ночью, их топтали; а мои которые ратые люди, те стерегли и бились с ними и русских казаков побили, а моих семь паробков добрых убили, а семь человек ранены пришли да тридцать коней у них убили".
Т. е. изначально действия днепровских казаков были связаны с действиями флотилий. Но оба этих нападения, как и прочие речные нападения – мелкие действия (ограбления купцов и послов). Основная сфера нападений – угон скота был чаще связан с конными рейдами.
А с территории Подолии действовали только конные отряды. Только конные отряды совершали набеги на Северскую землю. Роль казачьих флотилий в 1-й пол. 16 в. в источниках видна слабо.
В Подолии общины казаков так и не образовались. В уставной грамоте Киеву 1499 г. говорится о пошлинах с ходящими на рыболовецких промыслы «козаков». (АЗР. Т. 1. С. 194). Но здесь речь не социальной группе, а о роде занятий (можно сравнить с «казаками» Поморских городов).
Всё же постепенно образовались общины «каневских и черкаских казаков», находящиеся под покровительством черкаского и каневского старосты (костяк сил которых составляли не эти казаки, а личные наёмные конные почты и пешие роты драбов, а также гарнизонные роты драбов; в староствах были и немногочисленные местные бояре и слуги).
Как и в случае с русскими казаками Русского государства, эти казачьи общины образовались из людей, не вошедших в дворянское воинское сословие, что и определило их как судовую или ездящую пехоту.
Активность походов днепровских казаков 1556-60 гг. связана с черкаским старостой Дмитрием Вишневецким, заручившимся материальной поддержкой царя и действующего в составе государевых войск (при этом костяк войска Вишневецкого опять составляли «его люди», отделённые в летописи от «каневских атаманов» и «черкаских казаков»). Именно тогда на данном ТВД флотилии стала играть решающую роль (впервые струги достигли берегов Крыма).
Вслед за Д. Вишневецким был выше упомянутый Михаил Вишневецкий. Продолжали совершать крупные набеги шляхетские отряды пограничных старост. В 1568 г. набег под Очаков (с угоном скота) совершили пограничные старосты во главе с Ольбрахтом Ласким.
В феврале-марте 1575 г. снятинский староста Николай Язловецкий совершил крупный поход под Аккерман и Очаков (были угнаны табуны лошадей).
Резкий поворот произошёл в 1575-76 гг. Тогда царь стал поддерживать днепровских атаманов, посылая им материальную поддержку и отряды своих казаков. Впервые казаки заявили себя как о крупной силе, действующей независимо от магнатов.
Снова, после 15-летнего перерыва, флотилии стали играть решающую роль. Осенью 1576 г. царь прекратил поддержку казаков, но в 1577 г. казачьи атаманы, ранее получавшие государеву помощь, вмешались в молдавские дела, т.е. впервые заявили себя как самостоятельная политическая сила. Магнаты продолжали поддерживать казаков, но контролировать уже не могли. Запорожское Низовое войско фактически сформировалось.
С 1591 г. уже начались серии запорожских мятежей. Полностью самостоятельной силой запорожцы никогда не были – они непрерывно получали поддержку либо от короля, либо от магнатов, либо от царя (в 1604 г. Годунов возобновил прямую поддержку запорожцев), либо от самозванцев (в русскую Смуту), либо от хана или претендента на ханский престол, либо даже от римского папы (в 1594 г.).
Комаров О.В.
