Былина о Василии Буслаеве в Исландской саге

В. А. Брим

Былина о Василии Буслаеве в Исландской саге

Изучение так называемого «норманнского периода» в России встречает большие препятствия, так как источников в нашем распоряжении сравнительно мало; а эти немногочисленные памятники, чаще всего, отделены от событий большим географическим расстоянием или значительным хронологическим промежутком. Они составлены либо в далекой от России Исландии, либо — если они русского происхождения — возникли не ранее XI века, и позднее.

Понятно поэтому, что подобного рода воспоминания об исторических событиях не передают происшествия в действительном свете. Часто сохранились только случайные, глухие отголоски первоначального предания — обломки, по которым нельзя восстановить плана и композиции древнего оригинала. В России и в Скандинавии старые, сказания вошли в общую поэтическую традицию, подвергаясь переработке и изменениям соответственно со стилем каждой национальной литературы и с общественными и эстетическими запросами отдельной страны и эпохи. В разной среде одно и то же предание могло утратить разные мотивы и части, могло притянуть к себе разные новые элементы и, в конце концов, одно и то же зерно может дать в двух литературах два произведения до того несходных, что предположение о первоначально одинаковой основе их должно показаться едва ли не абсурдом.

Тем более поучительны те случаи, в которых еще удается установить следы общности таких преданий, которые — казалось — должны быть совершенно различного происхождения. Такой случай хотелось бы отметить в настоящей работе.

В исландской литературе сохранился ряд известий о смелом викинге БОСИ, совершившем, между прочим, поездку на восток в Биярмаланд. Эти предания были письменно зафиксированы и дошли до нас в трех редакциях, а именно: две редакции так называемой «Bòsa-saga» и метрическая перефразировка «Bósa-rímur».

Старшая прозаическая редакция возникла, в дошедшей до нас форме, не раньше XIV столетия, но по многим признакам можно судить, что уже эта форма есть результат довольно длительного и весьма сложного развития. По своему характеру она примыкает к так называемым Fornaldursögur, т. е., она стремится сохранить и воссоздать исторический характер и быт героической эпохи Скандинавии, не давая слишком много места фантастическому материалу.

Младшая редакция саги сохранилась только в рукописях XVII и XVIII веков и составлена, вероятно, после 1600 года. По сравнению со старшей, она отличается обильным введением в нее фантастического элемента и сказочных мотивов, попавших на север в позднее средневековье после эпохи Крестовых походов. Этим определяется ее историко-литературный тип: она есть представитель очень распространенных «Lygisögur Norđrlanda» — «лживых», т. е. фантастических саг.

Третий вариант дают «Bósarímur». Они написаны в конце XV или в начале XVI века неизвестным поэтом на основании старшей редакции. Как стихотворное переложение старого прозаического текста они, конечно, не имеют особого значения, но могут, все-таки, оказаться полезными при разборе спорных деталей или сомнительных мотивов.

«Босасага», очевидно, пользовалась в Скандинавии значительной популярностью. Об этом свидетельствует, между прочим, сравнительно большое число рукописей. Старшая редакция дошла до нас не менее, чем в двадцати рукописях: списков младшей мы имеем восемь; «Bósarímur» содержатся в двух старых списках.

На основании всего этого материала было сделано издание «Bósasaga» и «Bósarímur» О. Л. Иричеком1. Этим прекрасным изданием только и можно пользоваться при изучении нашего памятника. Критическая литература о нем немногочисленна и незначительна2.

Из вышесказанного вытекает, что основным текстом при разборе саги должна служить старшая редакция XIV века, ибо два другие варианта находятся в прямой зависимости от нее, так что одна только старшая редакция имеет самостоятельное значение.

Приведу краткое содержание саги по этой редакции.

Геррауд, сын короля Ринга из Остготаланда, заключил дружбу с молодым Боси. Боси был сыном некоего Твари (Þvari) или Брюнтвари (Brynþvari) и его жены Брюнгильды, дочери короля Агнара из Ноатуна (или Ноагарда). Уже рано Боси показал свою необычайную силу. Во время игры он искалечил придворных короля. Они пожаловались на это королю, и Боси был изгнан из страны. Вместе с ним отправился его друг Геррауд. Во время отсутствия Боси его отец терпит несправедливости и притеснения со стороны Сиода, второго сына короля Ринга. Когда Боси возвращается домой, он мстит за отца и убивает Сиода. За это он попадает в тюрьму, и король Ринг приговаривает его к смертной казни. Но вечером приходит приемная мать Боси, колдунья Бусла, и произносит заклинания (Busluboen). Уступая ей, король отменяет смертный приговор. Однако, — по приказу короля — оба побратима должны отправиться в Биармаланд, чтобы достать там из храма Иомалы яйцо дракона (gammsegg.?), исписанное золотыми буквами. Они выполняют это поручение и освобождают там же прекрасную дочь короля Годмунда, по имени Лейда. По возращении домой, они оба участвуют в знаменитой Бравальской битве. Во время их отсутствия Биармийцы нападают на Остготаландт, убивают короля Ринга, и увозят похищенную Лейду обратно. Тогда Боси и Геррауд едут снова в Биармаланд. Переодетыми они проникают во дворец, где происходит празднество. Боси играет здесь так искусно на арфе, что заставил танцевать всех собравшихся. Воспользовавшись удачным моментом, они освобождают Лейду и уезжают домой. Наконец, Боси становится правителем Биармаланда.

На этом кончается основное содержание саги, поскольку она имеет значение для нашей цели.

Этот древнейший текст, который мы пересказали, представляет из себя тип Fostbroedrasaga, т. е., саги о побратимах. Но она относится к этому литературному виду только по случайным, внешним признакам, ибо мотив побратимства нигде не выступает вперед, как основной фактор, определяющий действие. Надо вообще сказать, что довольно трудно восстановить композицию саги и ее художественную идею. По-видимому, первоначальный план уже рано был осложнен и нарушен многочисленными прибавками и изменениями. И понятно, почему Финнур Ионссон отнесся очень строго к литературной ценности нашего памятника3. Главный интерес сосредоточен, очевидно, на поездке в Биармаланд и на связанных с этим приключениях, причем Геррауд постоянно отступает назад перед личностью своего смелого побратима Боси. На это основное содержание, саги обратил внимание К. Ф. Тиандер4, который сравнил «Босасагу» в отношении художественного плана с поэмой Виланда «Оберон». Оба произведения построены на одной и той же сказочной схеме: герой провинился перед своим царем, а тот, вместо наказания, дает ему поручение, подвергающее героя большим опасностям и являющееся равносильным пожизненному изгнанию», (стр. 293). Вторая часть саги «является подражанием первой», (стр. 300).

Дальнейший анализ нашего памятника приводит, однако, еще к некоторым наблюдениям, проливающим свет на его возникновение. Дело в том, что можно установить параллели между сагой о Боси и былиной о Василии Буслаеве.

В былинном репертуаре сохранились два сюжета, связанные с личностью Василия Буслаева: его ссора, с Новгородцами и его поездка на богомолье и смерть. Эти песни дошли до нас в обработке XVI века, а, может быть, и более позднего времени, что и вызвало попытку С. К. Шамбинаго доказать, что главное содержание былины представляют события времени Иоанна, Грозного, и что за, фигурой Василия Буслаева скрывается сам царь Иван Васильевич Грозный5. Но такой подход не встретил сочувствия. Бытовые черты XVI века считаются результатом скоморошьей обработки, а сама, былина была сложена, может быть, в XIV или XV веке. На это указывают многие особенности быта, характерные для эпохи расцвета и самостоятельности Новгорода: «ушкуйничество» Василия Буслаева, «братчины», паломничество, тип его матери, богатой, независимой по положению женщины, и др. Личность героя представляет некоторую загадку в историческом отношении. Правда, в Никоновской летописи, составленной в середине XVI века, упомянуто под 1171 годом имя посадника Василия Буслаева, убитого во время похода новгородцев на Югру: — «Того же лѣта преставися въ Новгородѣ посадникъ Васька Буславичъ». — Но Никоновская летопись, как известно, охотно заимствует сведения из народного эпоса, и поэтому возможно, что и сюда имя попало из былины, тем более, что оно не встречается в других летописных сводах, точно также, как не упомянут там поход на Югру6.

Других материалов для истории этой былины у нас нет. Но тут могут оказаться полезными данные из вышеуказанной исландской саги о Боси.

При внимательном изучении видно, что некоторые детали того и другого памятника можно сопоставить. Правда, получается далеко не полный параллелизм, но если учесть длительное и независимое друг от друга развитие как былины, так и саги, то эти сближения не лишены некоторого интереса, хотя они не в достаточной мере ясны и бесспорны, так что можно было бы на них построить окончательные выводы о связи обоих преданий. Но ценность их в том, что они определенно намекают на один уклон русско-скандинавских отношений, о котором до сих пор больше догадывались, чем знали.

Прежде всего обращает на себя внимание звуковое сходство имени «Busla» — приемной матери Боси — с отчеством русского героя «Буслаевич». По поводу последнего имени мы находим следующее объяснение у А. И. Соболевского: — «Буслав» из Богуслав, с опущением г = h, откуда отчество Буславлевич, искаженное Буславьевич, Буславьич, — тоже одно из древних и общеславянских имен. Оно было у нас в древности, по-видимому, в значительном употреблении7». На, другое возможное толкование наводит диалектическое слово — имя нарицательное — приведенное в «Толковом словаре» В. Даля: — «Буслай м. разгульный мот, гуляка, разбитной малый (от бус = самый мелкий дождь), орл. оболтус, болван, неуклюжий, мужиковатый человек8». Совершенно ясно, что слово «Буслаев, Буслаевич» является скорее всего русской формой и нет необходимости искать для нее объяснения в других языках. Наоборот, имя «Busla» непонятно с точки зрения древне-северного языка, так что предположение о заимствовании его из русского вполне приемлемо. Таким образом, допустимо только, что «Busla» вышло каким-нибудь образом из русского «Буслаев».

Указанное сближение дает нам некоторое основание для более рискованного сопоставления, которое оправдывается только совокупностью других параллельных фактов, говорящих о связи этих двух памятников. Я имею в виду имена, «Василий» и «Боси». Каждое из них само по себе совершенно ясно и весьма обычно в соответствующей среде. Об имени «Василій», конечно, даже не приходится говорить. Но скандинавское «Bòsi» тоже известно во всех германских языках уже с древнего времени. Засвидетельствовано оно и у западных германцев: у Григория Турского мы встречаем имя «Boso»; в рунической надписи, найденной в Германии около Freilaubersheim, мы читаем «Boso wraet runa» = «Босо написал руны»9. Корень этого слова обычно связывают с русским «басня»; «Bōso» означает человека, знающего заклинания и магические песни. Очевидно, у нас нет причин, которые могли бы нас заставить говорить о  заимствовании. Но возможность заимствования одного имени и замены его другим существует. И, опять-таки, основою мы должны считать скорее всего русское имя. Надо иметь в виду, что былинный текст не дает одну только полную форму «Василий». Наряду с нею встречается также: Васенька, Васютка, Васька.

В летописи тоже приводится форма: «Васька». Из этого можно заключить, что уменьшительная, ласкательная Форма «Васька — Вася» была в былине обычной. При переходе в Скандинавию естественно было заменить русское «Вася» каким-нибудь другим, близким по звукам именем. Лучше всего могло тут подойти имя «Bósi». Таковой мне представляется связь этих двух имен.

Но повторяю, такое сопоставление получает оправдание лишь в том случае, если оно является одним звеном в цепи нескольких других более убедительных аргументов. Такие материалы можно действительно привести.

В первой части былины о ссоре Василия Буслаева с новгородцами мы имеем следующий рассказ.

«Повадился ведь Васька Буслаевич
Со пьяницы, с безумницы,
С веселыми, удалыми добрыми молодцы,
До-пьяна уже стал напиватися,
А и ходя в городе уродует:
Которого возьмет он за руку,
Из плеча тому руку выдернет;
Которого заденет за ногу.
То из г.... ногу выломит;
Которого хватит поперек хребта,
Тот кричит, ревет, окорочь ползет.
Пошла то жалоба великая»10. 

С этим эпизодом нашего памятника я предлагаю сравнить следующий рассказ исландской саги, приведенный в III главе по старшей редакции11:

Это случилось один раз, что дружина устроила игру в мяч, и они играли с большим увлечением, и вот они завели игру с Боси. Но он играл очень смело и вырвал руку у одного королевского мужа. На следующий день он сломал другому ногу. В третий день двое помогали друг другу против него. Но он выбил мячом у одного глаз, а другого он повалил и сломал ему шею. Тогда они кинулись за своим оружием и хотели убить Боси.

Эти два отрывка, конечно, очень близки друг к другу. Само по себе указанное сходство может быть случайным, но рядом с другими сопоставлениями оно приобретает несколько большее значение.

Отмеченная выше близость имен в связи с этим, одинаковым в обоих памятниках, эпизодом позволяет строить догадку о какой-нибудь зависимости их.

При этом будет вероятнее предположение, что оригиналом послужила русская былина, и не скандинавский рассказ. На эту мысль наводит, прежде всего, разбор имени Буслай > Busla. В скандинавском словаре имя «Busla» стоит совершенно одиноко, без всяких связей: — оно объяснимо скорее всего, как заимствование. Русское же «Буслай» пользуется широким распространением и имеет даже объяснение.

Мнение, что русский текст следует признать первоначальным, получает подтверждение, если мы рассмотрим сагу в полном ее объеме. Основное ее содержание представляют рассказы о поездках двух побратимов на восток. Этот тип широко распространен в скандинавской литературе, и ему посвящена работа К. Ф. Тиандера «Поездки скандинавов в Белое море», 1906. При составлении таких рассказов, конечно, существовал некоторый шаблон, на что указал тоже К. Ф. Тиандер. По этому шаблону, скорее — по этой литературной моде, разрабатывались все произведения такого типа, так что легко могло исчезнуть индивидуальное — географическое, историческое и этнографическое содержание отдельного рассказа. Этими литературными влияниями так затрудняется выявление исторической подкладки какой-нибудь саги, что и отмечено в исследовании К. Ф. Тиандера.

Если мы примем все это во внимание и вычтем из «Боса-саги» все общие черты, то останется перед нами рассказ о каком-то молодце, по имени Боси, у которого была приемная мать по имени Бусла. Уже с детства он отличается буйным нравом. Во время игры он искалечил дружинников короля и за это едва не подвергся смертельной опасности. Затем он совершил какое-то путешествие на далекий восток.

Все только что сказанное применимо и к Василию Буслаеву. Можно даже привести одну поездку на восток, которую он совершил. В былинном тексте про нее, правда, не говорится, но у нас нет основания думать, что все Новгородские предания об этом местном богатыре сохранились. Более того, мы можем отгадать, что потеряно. Выше уже было отмечено, что Никоновская летопись сообщает под 1171 годом о смерти посадника Василия Буслаева: — «Того же лета преставися в Новгороде посадник Васька Буслаевич». Он умер во время похода, предпринятого Новгородцами на Югру. Очевидно, мы имеем в нем типичного представителя «ушкуйников», — тех предприимчивых и отважных торговцев, ездивших из Новгорода на далекий север и восток, которые особенно выделялись в Новгородской жизни XIII–XIV века. Былина, сложенная немного позднее, могла потерять самый рассказ о поездке ушкуйника на Югру, ибо это бытовое явление в то время уже исчезло. Но она, в общих чертах, сохранила верно черты характера молодого и независимого ушкуйника, которому дома тесно, и который поэтому постоянно приходит в столкновение с обычаями и порядками, родины.

Но до XIV века, вероятно, существовало какое-то предание о походе Василия Буслаева на, восток, о чем свидетельствует Никоновская летопись.

Может быть, все это новгородское, русское, сказание о буйстве Василия Буслаева дома, о его поездке на восток перешло в XIII–XIV веках в Скандинавию, где оно было переработано сообразно со вкусами и литературной модой другой среды.

Обратное предположение, что русская былина заимствована из Скандинавии, и что Боси — действительное историческое лицо — на самом деле совершил поход в Биармаланд, трудно допустимо. В начале XIII века совершенно прекращаются поездки скандинавов в Биармию: — в 1222 г. состоялся последний поход — Ивара с Залива и Андреса Ремень-Щита12.

Более того, — в исландской саге сохранилось даже смутное воспоминание о том, что Боси… т. е. Васька Буслаев, как-то связан с Новгородом: а именно, во II главе старшей редакции говорится, что мать Боси называлась Брюнгильдой; она была дочерью короля Агнара из Ноатуна (Ноагарда), т. е. Новгорода, — «hùn var dòttir Agnars konungs ùr Nòatunum (Nòagörđum)13. Сага, очевидно, помнила, что Василий Буслаев, т. е. Боси, был происхождением из Новгорода. Но в связи с общей стилистической переработкой она, сделала, мать героя дочерью короля из Новгорода.

Таковы те данные, на которых строится предположение о русской, былинной, основе исландской саги о Боси. В истории русско-скандинавских взаимоотношений до сих пор  преимущественно рассматривалось влияние скандинавов на Россию. А между тем, обратное течение заслуживает тоже большого внимания, как показывает, хотя бы, пример только что разобранной саги.

---

 Примечания

1 О. L. Jiriczek. Die Bòsa-saga in zwei Fassmigeu. Strassburg. 1893. O. L. Jiriczek. Die Bòsarímur. Breslau 1894.

2 Сравн. Е. Mogk. Nordische Literatur (Grundr. d. germ. Phil. her. v. H. Paul, 1902. II. 726; 846.

3 Finnur Jònsson. Den oldnorske og oldislandske Literature historic. II. 825–826

4 К. Тиандер. Поездки скандинавов в Белое море, 1906, стр. 232–302.

5 С. К. Шамбинаго. Песни времени царя Ивана Грозного. 1914.

6 Сравн. М. Сперанский. «Русская устная словесность» 1917, стр. 318. Его же. «Былины» 1919. Пт., стр. 71–73. Б. Соколов «Былины» 1918. Стр. 213-217.

7 А. И. Соболевский. «Заметки о собств. именах. I. Имена в великорусских былинах». Сборн. отд. русск. яз. и слов. И. Ак. Наук, 1910 г., т. LXXXVIII, № 3, стр. 244.

8 В. Даль. Толковый словарь живого великорусок, языка, III изд. под ред. проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ, 1903 г. том I.

9 R. Henning. «Die deutschen Runendenkmäler» 1889, стр. 78–87; сравн. также: Förstemann «Altdeutsches Namenbuch» 1916.

10 М. Сперанский, «Былины» 1919 г., т. II, стр. 75. (Памятники мировой литературы). Сравн. Сборник Кирши Данилова, Изд. под ред. П. Н. Шефера, 1901, стр. 31.

11 «Die Bòsa-saga in zwei Fassungen», her. v. O. L. Jiriczek, 1893 стр. 7.

12 К. Тиандер. «Поездки скандинавов в Белое море», стр. 433–437.

13 «Die-Bosa-Saga in zwei Fassungen», her. v. O. L. Jiriczek, стр. 5.

ИСТОЧНИК:

http://historicaldis.ru/blog/43756372118/Byilina-o-Vasilii-Buslayeve-v-Islandskoy-sage?utm_campaign=transit&utm_source=main&utm_medium=page_0&domain=mirtesen.ru&paid=1&pad=1&mid=1A351F2DC5B7642A1B776B35E5A0612F