Сравнительный анализ культов волка и медведя в древнерусской языческой традиции
Е. В. Мозоль
Сравнительный анализ культов волка и медведя в древнерусской языческой традиции
Религиозные верования восточных славян - тема, занимающая важное место в средневековой истории России. Изучение славянского язычества предполагает также исследование культов животных: их древнейшие формы, последующие традиции в IX-XVI вв., эволюцию в обрядовых действиях XVII-XX вв. В научной литературе накоплен значительный опыт по изучению культовой значимости отдельных видов животных1. Проведем сравнительно-функциональный анализ языческих культов волка и медведя, изучив эволюцию основного содержания языческих культов этих животных, их основополагающие функции в обрядовой жизни и хозяйственной деятельности восточных славян.
Т. В. Гамкрслидзе и В. В. Иванов изучили сакральные значения волка и медведя у праиндоевропейцев III-II тыс. до н. э. Они показали, что культ медведя являлся ритуально менее значимым, чем культ волка, который охватывал как биологическую, так и социальную сферы: волк – символ единства всего племени, как особый социальный статус, символ всеведения, даруемого вождю племени. Волк и волчья стая наделялись особыми сакральными качествами У древних хеттов царь Хатгусили I (XVII в. до н. э.), обращаясь к собранию-панкусу, призывает своих воинов-подданных «быть единым целым», т. е. объединяться «как волчий род». Медведь символизировал тогда, преимущественно, плодородие природы2. В балтийской и германской традициях, у восточных славян, т. е. у европейских индоевропейских народов, оказавшихся в сходной экологической среде обитания: в полосе лиственных и хвойных лесов Европы, наблюдается расширение ритуальной значимости медведя и утрата культом волка, при сохранении индоевропейской основы, многих своих функций.
Речь идет не о большей или меньшей ритуальной значимости у восточных славян этих животных, а о разграничении сфер их применения. Культы волка и медведя стали выражать две во многом противоположные модели бытия. Первый несет в себе активное агрессивное начало, второй аккумулирует положительную природную мощь. Культ волка символизирует обладание неким сверх-знанием, силой, удалью, позволяющими быть «выше» большинства, управлять. Культ медведя воплощает силу почти безграничную, идущую «изнутри», способную исцелять, защищать, влиять на само течение жизни. Отсюда - связь культа волка с воинами, дружиной, князьями, понятием «чужой»; связь культа медведя с плодоносящей силой земли, животных, человека, с понятиями «свой», «хозяин».
Сравнение князя с волком находим в «Повести временных лет» (начало XII в.) и «Слове о полку Игореве» (конец XII в.).«Роди мать от волхованья... бысть ему язвенно на главе его, рекоша бо волсви матери его: «Се язвенно навяжи на нь, да носить е до живота своего», еже носить Всеславъ и до сего дне на собе, сего ради немилостливъ есть на кровьпролитье»3. «Всеславь князь самь въ ночь влъкомъ рыскаше;изъ Кыева дорискаше до кур Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаше»4. У князя Владимира Святославича был воевода Волчий Хвост, обладавший военной удачей (победил радимичей). Воины «Слова» называются и действуют «волками»: «бегут, скачут, рыщут». Особенности рождения Всеслава (от волхвования), приписываемые ему способности к оборотничеству, этнонимы, содержащие основу «волк», описание воинов через действия животного - все они отражают древнюю индоевропейскую традицию представлений о людях «в волчьем обличье» и указывают на ритуальную значимость культа волка, связанную с обладанием вещим знанием.
В XIX-XX вв. среди диких животных волк оставался одним из центральных и наиболее мифологизированных персонажей. В Полесье при встрече с волком, призывали к себе умерших, называя их по имени, гукали мертвого, звали знакомого умершего охотника5. Считалось, что волки истребляли нечисть, чтобы она меньше плодилась, т. е. выполняли роль охранников (дружинников). Верили, что у волков имеется свой хозяин, покровитель, а волки находятся в подчинении у лешего: леший кормит их как своих собак хлебом6. В представлениях о волке как о хищнике, уносящем скотину, присутствует мотив жертвы. Волк исполняет медиаторскую функцию, он посредник между людьми и силами иного мира. Части тела и имя волка использовались для приобретения отпугивающих свойств, агрессивности, жизненной силы и здоровья. Чтобы пчелы давали больше меда, их окуривали кончиком волчьего носа. Волчий хвост носили при себе от болезней. Практически повсеместно волк, перебегающий дорогу путнику, пробегающий мимо деревни, встретившийся в пути, предвещает счастье, удачу и благополучие".
Этнографические материалы позволяют в большей степени раскрыть внутреннее содержание культа волка. Ему присущи медиаторскис функции: он посредник между этим и тем светом, между людьми и нечистой силой (образ волколака, волка-оборотня).
Определяющим в образе волка являлся признак «чужой». Поэтому волк соотносился с чужими, приходящими извне - с женихом, с мертвыми, с предком, ходячим покойником-вампиром. В этом же ряду следует назвать колядников и участников других обходных обрядов: волков называли колядниками. Волк был связан с пересечением границы и различными пограничными, переломными моментами или периодами (смена старого года новым, переходный зимний или осенний периоды). К промежуточным календарным датам относилось время разгула волков и оберегов от них; считалось, что поездка к венчанию или с венчания могла закончиться обращением свадебной церемонии в волков.
Название медведя у восточных славян табуировалось. Первоначальная индоевропейская лексема заменилась описательным наименованием по признаку склонности животного к сладкому, что также указывает на культовую значимость медведя в славянской области. Монаха Печерского монастыря пугали бесы «в образе медвежий», что свидетельствует об оборотнических свойствах, приписываемых медведю и находящему многочисленные подтверждения в верованиях XIX в. (представления об оборотнях-медведях - о колдунах, принимающих медвежий облик). В Повести временных лет под 1071 г. упоминается о казни волхвов: «Они же, поимше, убиша я. И повесиша е на дубе, отмьсте - приимше от Бога по правде. Яневи же идущю, домови, в другую нощь медведь възлезе - угрызъ ею и снесть»5. Казнь напоминает обычай языческой казни через удавление. Медведь здесь уподоблен посланнику от «нечистой силы», забирающего свою жертву.
Изгнание бесов из хлева монахом, о чем написано в «Житии Феодосия Печерского«», в деталях повторяет принятые в XIX в. способы изгнания нечисти из хлева с помощью медведя: «Тъгда же отьць нашь Феодосии въоруживъся на ня постъмь и молитвою… и прииде въ село то и вечеръ въниде единъ въ хлевину ту, иде нее беси жилище имяхуть, и, затворивъ двьри, ту же пребысть до утрьняя, молитву творя. Яко же от того часа не явитися бесомъ на то место, се же ни въ дворе пакости творити никому же»9 . Образ монаха в этой ситуации явно вторичен, тогда как медведь трансформировал первоначальные функции покровителя скота, о чем свидетельствуют многочисленные этнографические материалы. У русских, чтобы не допустить к скоту чужого, «лихого домового», в конюшие вешали медвежью голову или вводили в хлев самого медведя, если домовой особенно «шалил»10. Череп, когти и шерсть медведя вешали в хлеву для того, чтобы скот хорошо велся и плодился, что подтверждается также и археологическими свидетельствами. В некоторых местах хозяин брал в Иванов день до восхода медвежью голову, нес ее на скотный двор, проходил с ней между скотом и закапывал среди двора 11.
Медведь, отличавшийся своей силой и долголетием, в большей степени, чем волк, сближался с человеком. Если волк воспринимался определенно как «чужой», то медведь - как «свой», обращенный в зверя в наказание за какие-либо проступки. Считали, что если снять с медведя шкуру, то он будет выглядеть как человек. Охотники замечали, что на медведя и на человека собака лает одинаково, не так, как на других. По этим причинам медведю не велено есть человека, а человеку медвежатину. И хотя медведь и волк обитали в лесу, медведя называли чаще хозяином леса, братом лешего, в то время как волков - псами, т. е. прислужниками лешего, что ставило их в подчиненное положение в «лесной иерархии» по отношению к медведю.
Культ медведя символизировал плодородие земли, леса, но противостоял водной стихии: в сказках и былинках медведь побеждал и изгонял водяного. В этом еще одно различие между культами животных. Антитеза суша- вода продолжала представления о границе, о переломных моментах, а эти понятия, как отмечено ранее, были связаны именно с волком. Образу медведя была присуща также брачная символика, символика плодородия и плодовитости. Она проявлялась, в частности, в свадебном обряде, в любовной магии, в лечении бесплодия и т. п. Медведя воспринимали как символ здоровья и силы, что нашло отражение в лечебной практике. Например, для исцеления от лихорадки медведь должен был переступить через больного, положенного лицом вниз на землю, причем так, чтобы зверь коснулся его спины своей лапой 12.
Системный, генетический и сравнительно- исторический методы при анализе культов волка и медведя позволили ввести объективные критерии в исследование их происхождения и развития. Продолжая индоевропейскую по происхождению традицию, культы этих животных на Руси отражали две противоположные сферы бытия. Культ волка воплощал активное, агрессивное начало и был связан с воинами, дружиной, понятием «чужой». Культ медведя воплощал силу созидающую и был связан с плодоносящей силой земли, с понятиями «свой», «хозяин».
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Гура А. В. Символика животных в славянской народной традощии. М., 1997.
2. Гамкрепидзе Т. В., Иванов В. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984. С. 493 499.
3. Повесть временных лет / Подготовка текста, пер. и комм. Д. С. Лихачева. 2-е изд. СПб., 1996. С. 67.
4.Слово о полку Игореве / Библиотека Литературы Древней Руси. СПб., 2000. С. 264.
5. Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 124.
6. Ермолов Л. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах. СПб., 1904. Т. 1. С. 256.
7. Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 1934. С. 940.
8. Повесть временных лет. С. 77.
9. Житие Феодосия Печерского / БЛДР. 2000. С. 412.
10. Зеленин Д. К. Описание рукописей Ученого архива Императорского Русского географического общества. Пг., 1914. Вып. 1. С. 163.
11. Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1992. С. 186.
12. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1865. С. 391.
Источник:
Комментариев нет:
Отправить комментарий